Cборник смешных историй № 816

Самара. Городская больница имени Пирогова, в просторечии именуемая "Пироговкой". Летний вечер. Изнывающая от жары дежурная смена хирургического отделения. Скорая привозит двоих пострадавших: миловидную девушку с черепно-мозговой травмой и респектабельного мужчину c большой потерей крови и практически оторванным мужским естеством. Оба без сознания.
Врачи промывают раны и накладывают швы, обсуждая между собой версии происшедшего. Высказываются версии разборок на бытовой почве, супружеской неверности и мести и пр. Завершив привычную работу, хирург моет руки и выходит во двор покурить и поболтать с санитарами "Скорой". Несколько минут спустя он возвращается в ординаторскую полусогнутый от хохота и, с третьей попытки, рассказывает как все было.
Директор преуспевающей фирмы - мужчина больших сексуальных аппетитов - содержит в штате соответствующих талантов секретаршу. По завершении рабочего дня они уединяются в его кабинете "обсудить вопросы". "Обсуждение" начальник проводит "в устной форме", прижав секретаршу к шкафу. В результате крайне бурной дискуссии со шкафа падает пишущая машинка "Ромашка". Клацанье челюстей перекрывает истошный мужской вопль. Прибежавшая уборщица вызывает "Скорую".

Работает у нас в конторе помощником девчонка, сразу после института, достаточно сообразительная и на язык весьма острая. Зовут ее Лена.
Картина маслом: Эд решил поменять перегоревшую лампочку над своим столом...
Разулся, на стол взгромоздился, но только прикоснулся к люстре - его пылью и присыпало. Непорядок, надо вытереть!
- Лена-а-а! - Вопль на весь офис.
Понимая, что произошло что-то ужасное, Лена летит из своего кабинета на всех парах, громко и часто цокая каблучками по ламинату. В дверях застывает и с лету, видя под потолком Эда с воздетыми ввысь руками, выдает:
- Что, мыло и веревку?
- Дура, салфетку принеси…
- Обосраться боитесь!?

Реальные "хроники убойного отдела". Трое "оперов" одного из районов не скажу какого города Донецкой области, поехали попить водки и поесть шашлыков. Кабак находился за чертой города, на объездной дороге.
Пили всю ночь. Под утро сели в машину, водила естественно в "дробода", так же как и его коллеги. Проехали пару километров, на дороге стоит гаишная "канарейка". У них отношения с племенем гаишников напряженные. Ну думают "попали": мы на дежурстве, со стволами в кобурах, сейчас ГАИшники нас примут по полной. А потом за вождение в пьяном виде еще и от начальства хороший нагоняй будет. Но соображалка несмотря на количество выпитого бухла еще работает неплохо.
В общем, останавливает их гаишник. Просит водителя выйти из машины. Тот с трудом, покачиваясь, выходит. Гаишник ему: "О братан, да ты нажрался. Кажись ты к тому же еще в милиции работаешь, что-то харя твоя мне до боли знакома". А водила ему отвечает: "посмотри на заднее сиденье". Гаишник заглядывает и видит: на заднем сидении сидит пристегнутый наручниками мужик (один из оперов). Гаишник спрашивает - "Кто такой?". Водила отвечает: "да понимаешь братан, решили мы с коллегой водки попить, поехали в кабак. Ну тяпнули горячительного конечно. И тут видим, в злачное заведение входит матерый рецидивист. Мы его за 2 убийства уже несколько лет разыскиваем. Ну решили взять. Скрутили и в отдел везем. А то что от меня перегар, так сам понимаешь кто же ожидал что бандюгу такого поймаем". В гаишнике просыпается ментовская солидарность. Он говорит: "Ну фиг с вами, все же одно дело делаем. Я вас отпускаю, только дайте посмотреть на этого засранца поближе".
Водила открывает дверь, где сидит скованный браслетами его друг и показывает его гаишнику. И тут происходит следующее. "Дорожный волк" со всего маху бьет опера в наручниках с ноги. И кричит: "Ну что гад! добегался?". Итог этой истории таков: опер провалялся с месяц в больнице с переломом носа!!! Вот такие они, хроники убойного отдела.

История простая и очень короткая. Но реальная. Стоит мой супруг перед зеркалом и говорит: "Наверное, я весь в дядю! Вот и я как он до 25 лет был просто гадким утенком, а потом..." (обращается ко мне) "…знаешь, кто вырастает из гадких утят?". Я, не отрываясь от чтения книги, говорю: "Угу. Гадкие утки". Он мне этого до сих пор не простил.